ИСТОРИЯ РОСАТОМА: И.Д. РАКИТИН
РАКИТИН ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ
Главный специалист отдела систем компьютерной диагностики АО «СНИИП», кандидат физико-математических наук, доцент, эксперт Международной Электротехнической комиссии (МЭК), Ученый секретарь секции АСУ НТС № 1 ГК «Росатом».
Необходимо развивать кибербезопасность ядерных объектов
Я горжусь тем, что учился в МИФИ, где окончил знаменитую каф. № 5 «Физика ядерных реакторов», где тогда преподавала настоящая когорта легендарных физиков – ядерщиков, среди которых наибольшее влияние на меня оказали заведующие кафедрой № 5 Л.Н. Юрова, потом В.В. Хромов, и профессора С.Б. Шихов и Л.В. Константинов.
В атомной отрасли я тружусь с 1965 г, когда по окончании с красным дипломом каф. № 5 МИФИ я был приглашен/распределен в ФЭИ, город Обнинск, где я сразу же поступил и был зачислен в очную аспирантуру. Моими научными руководителями стали д.т.н. проф. В.В. Орлов и д.т.н. М.Ф. Троянов. В ФЭИ тогда трудились выдающиеся ядерные физики, теоретики и экспериментаторы, а также такие основоположники прикладной вычислительной математики и компьютерного программирования для ядерной отрасли, как, например, академик Г.И. Марчук. Мне трудно выделить среди них тех, кто оказал на меня наибольшее влияние. В первую очередь это были Директор ФЭИ академик А.И. Лейпунский, проф. Л.Н. Усачев, д.т.н. проф. В.В. Орлов, д.т.н. М.Ф. Троянов, а также, конечно, д.т.н. Армен Артаваздович Абагян и его супруга Лили Абагян. Обязан также упомянуть знаменитых ученых физиков – ядерщиков из Курчатовского института (проф. С.М. Фейнберг, д.т.н. Я.В. Шевелев и др.), которые «курировали» некоторых аспирантов ФЭИ, благодаря чему часто приглашали меня к себе в «Курчатник». В ФЭИ я занимался физикой реакторов на быстрых нейтронах (теория, вычислительные методы и компьютерные программы расчета). Был ли в юности человек, на которого я хотел быть похожим? В ФЭИ это был проф. Л.Н. Усачев, человек разносторонне эрудированный и образованный, к тому же увлекающийся альпинизмом, из-за чего, правда, он потерял здоровье.
В аспирантуре ФЭИ меня поразило то, что со мной серьезно занимались, беседовали и находили на меня время такие знаменитые ученые. Мне предоставили почти полную самостоятельность для занятий программированием и компьютерами в Вычислительном Центре, предоставляли там в ВЦ дефицитное компьютерное время, и даже разрешали проверять мои программы в физических экспериментах. Я сразу почувствовал себя «равным и нужным», и это весьма укрепило во мне чувство уверенности в себе, которое потом серьезно помогало мне.
Моя жена всячески поддерживала меня, не роптала и с пониманием относилась к тому, что я, живя в Москве, большую часть времени пропадал в ФЭИ в Обнинске. Мой сын также окончил МИФИ, правда, факультет кибернетики, и успешно работает в этой области, но внучки готовят себя к другим областям деятельности. Я много занимался спортом. В школе полюбил хоккей с шайбой. В МИФИ играл в сборной по хоккею с шайбой.
В АО «СНИИП» я перешел «по соседству» из Курчатовского Института, будучи уже «зрелым руководителем» и вместе со своим коллективом (отделом). Я и мои коллеги, в т.ч. Владимир Петрович Сивоконь, почувствовали тогда настоятельную потребность заняться «живым делом» на «настоящих» ядерных объектах, разрабатывать и внедрять реальные программные продукты.
Из моих коллег прежде всего мне следует отметить В.П. Сивоконя, который глубоко владеет профессиональными техническими знаниями, а также великолепно знаком с работой в международных организациях (МАГАТЭ, например), что помогает в организации международных связей. В.П. Сивоконь сейчас работает в АО «РАСУ», но сохраняет тесные связи с СНИИП. Из «молодежи» я хочу отметить А.С. Гордеева, который не только весьма эрудирован в сложных научно-технических вопросах, так и проявляет недюжинные организаторские способности. Конечно, наибольшее впечатление и влияние и на меня оказывает С.Б. Чебышов, которого я считаю своим самым серьезным руководителем. Я не перестаю удивляться и восхищаться, как у него хватает времени и терпения заниматься столь различными по масштабу и важности вещами, от серьезных научных проблем вплоть до помощи сотрудникам в мелких организационно-технических вопросах (которые, однако, тем лицам, которые «застряли» в них, отнюдь не кажутся мелкими). Вот таким и должен быть настоящий руководитель!
Случались ли курьезные истории на работе? Вот история далеко не курьезная, но показывающая невероятную роль случая в нашей жизни, да и в смерти, что тут скрывать. В 1986 г я работал в ВНИИЭМ и руководил разработкой новой системы компьютерного контроля СЦК СКАЛА-М для реакторов РБМК. В 20-х числах апреля мы с моим руководителем И.И. Десятниковым поехали в командировку на Украину, вначале на наш завод в г. Александрия, чтобы потом вечером 25 апреля обязательно приехать на Чернобыльскую АЭС проверять СЦК СКАЛА, что мы давно наметили и твердо обещали станционным руководителям и специалистам. Но, поскольку наш визит на завод в г. Александрия был почти «генеральским» по важности, то, что скрывать, 25-го нас там крепко «набанкетили» и «наугощали». Поэтому мы с И.И. Десятниковым благополучно «проспали» заказанную для поездки на ЧАЭС автомашину. Проснувшись, мы решили сразу поехать в Днепропетровск и оттуда поездом в Москву, чтобы после майских праздников поехать без спешки на Чернобыльскую АЭС и всерьез заняться СЦК СКАЛА. Но это было уже утро 26-го апреля, когда, как известно, грянула Чернобыльская авария-катастрофа… И если бы мы с Десятниковым приехали в это время на Чернобыльскую АЭС, то нам с ним пришлось бы лично доставать из самого «горячего» пекла с нашей СЦК СКАЛА и расшифровывать «те самые» знаменитые магнитные ленты с записью последовательности событий и действий операторов… Поскольку это была наша «родная» система и наша бесспорная обязанность, мы бы, конечно, выполнили это. Тем более, что серьезный стационарный технологический дозиметрический контроль в самом начале аварии рухнул (вышел из строя), а нового аварийного еще не было, да и мы бы в горячке не обратили бы внимания на него… Конечно, следует честно признать, что в этом случае не только данного интервью, но и вообще ничего «потом» для нас уже бы не было. В последующем, конечно, мы с И.И. Десятниковым и коллегами много занимались анализом самой СЦК СКАЛА и анализом Чернобыльской аварии, но это совсем другая история.
Сильные и глубокие впечатления остались у меня о таких выдающихся ученых, как С.М. Фейнберг, А.И. Лейпунский, Я.В. Шевелев, Л.Н. Усачев, А.А. Абагян. Поражала и восхищала их простота и доступность. Ни малейшего высокомерия, уважительное отношение к любому собеседнику как к равному коллеге.
Какие научные открытия и технические достижения совершались с моим участием? Создание системы цифрового компьютерного контроля (СЦК) реакторов. Теория и разработка методоврасчета (компьютерных программ) реакторов с расширенным воспроизводством ядерного горючего (бридеры и воспроизводители на быстрых нейтронах). Оба этих достижения считаю наиболее равно важными.
Мой лучший пример для подражания - мой руководитель в Курчатовском институте д.т.н., профессор С.Д. Малкин. Он ушел из жизни, но я всегда его помню. Мой лучший и верный друг - В.П. Сивоконь.
Хочу подчеркнуть, и это давно объективно показано, что ЯЭ при соблюдении определенных правил и культуры безопасности является наиболее экологически приемлемой. В России вполне возможна безопасная ЯЭ. Наиболее опасным является «второй Чернобыль», вызванный физическими диверсиями (что менее вероятно) или кибернетическими диверсиями. С этими диверсиями надо неуклонно бороться и развивать кибербезопасность ядерных объектов.
Что мешает и что способствует развитию отрасли в настоящее время? На мой взгляд, серьезно мешает полная блокада импортных изделий и комплектующих. Но, с другой стороны, в таких экстремальных условиях, как на войне, мы сможем наконец-то развить собственное производство с заменой импорта.
Сейчас я являюсь экспертом в ПК 7 «АСУ ТП АС» Технического комитета ТК 322, экспертом Международной Электротехнической Комиссии (МЭК) Технического комитета 45 «Ядерное приборостроение» и Подкомитета 45А «Контроль и управление на ядерных объектах». Рабочие группы последних комитетов за предыдущие пять лет выпустили 6 стандартов и продолжают работу над 5 стандартами. Также я «на общественных началах» занимаю должность Ученого секретаря секции Автоматизированные Системы Управления (АСУ) Научно-технического совета №1 Госкорпорации «Росатом».
Атомная отрасль – одна из самых высокотехнологичных и конкурентоспособных на мировом рынке. Обеспечение ядерной и радиационной безопасности является необходимым условием функционирования ядерной промышленности. Уровень безопасности определяется качеством нормативного обеспечения: национальных стандартов РФ, межгосударственных стандартов, отраслевых нормативных документов. Безопасности можно достичь, поддерживая высокий уровень требований к стандартам и конструкторской документации для объектов на атомных предприятиях. Особенно важным моментом, беспокоящим экспертов и руководителей атомной отрасли, является обеспечение соответствия требований нормативных документов современному состоянию законодательно-правовой̆ базы, достигнутому техническому уровню, развитию современных информационных технологий для атомной техники, с учетом высоких критериев безопасности и надежности.
Существуют две крупнейшие международные организации, разрабатывающие стандарты в области ядерного приборостроения и, в частности, в области АСУ ТП АЭС. Это – Международная электротехническая комиссия (МЭК) и Институт инженеров в области электротехники и электроники (IEEE). Долгое время эти организации работали независимо друг от друга, что обуславливало различия в подходах и требованиях к стандартам. Соответственно, различные страны, развивающие или планирующие использовать атомную энергетику, ориентируются либо на стандарты МЭК (ЕЭС, ряд стран Азии), либо на IEEE (США, Канада, Южная Америка, большинство стран Азии).
Совершенно особняком стоит Российская Федерация, унаследовавшая от СССР вместе с мощнейшим атомным комплексом еще и особую систему стандартов ГОСТ, а также собственную систему НТД, по ряду базовых понятий и принципов совершенно отличную от обеих международных систем, как говорится, «перпендикулярную» этим двум системам.
Целью создания в РФ Технического комитета ТК 322 «Атомная техника» является т. наз. «гармонизация» отечественных и зарубежных стандартов в атомной отрасли, т.е. достижение сопоставимости в области стандартизации и создание условий для внедрения и использования в отечественных интересах международных нормативных документов, отражающих новейшие достижения в науке и технике и определяющих современные требования к уровню качества и конкурентоспособности продукции и услуг. При этом как эксперты – члены ПК7 ТК 322, так и ведущие предприятия и руководство Российской атомной отрасли уделяют самое серьезное внимание решению задач «гармонизации» отечественных и зарубежных стандартов в области атомной энергетики и, особенно, в области АСУ ТП АЭС.